Отто Эмиль Биркели «Культ Отцов» (1943)

Курган являлся святилищем хозяйства во времена викингов и предшествующего железного века. Таким образом, «право собственности на курган» защищалось так же, как и право собственности на хозяйство в старых норвежских законах. Курган с хранящимися в нём ценностями принадлежал роду, с которым были связаны свои особые обычаи. Но это не противоречит разрыву духовной связи согласно закону. В более позднем христианском законе Магнуса Хоконссона¹ от 1267 года запрещено «пытаться пробудить призрака или обитателя кургана», а нарушение влечёт за собой суровое наказание. Это показывает, что старые формы верований были довольно распространены через несколько сотен лет после смены веры. «Пробудить обитателя кургана», вероятно, означает лишь совершение молитв и священных действий на кургане. Иным обычаем, который также был запрещён, являлось «отсиживание» на кургане. Конечно, это всего лишь одна из многих форм священных действий, поскольку в своде законов Боргартинга² отсиживание и пробуждение «троллей» взаимосвязаны. Тролли и призраки упоминаются в уничижительной форме, чтобы придать запрету гораздо более сильный эффект. Постепенно подобные языческие деяния также были отнесены к тому же классу тяжких преступлений, которые не могли быть урегулированы денежным взысканием. «Сидение на открытом воздухе, дабы испросить судьбы или попытаться разбудить призрака или обитателя кургана». «Язычество, прорицание и сидение на открытом воздухе, дабы пробудить троллей и следовать языческому обычаю». «Нам велено не приносить жертвы языческим богам что на курганах, что на капищах» - всё это положения, которые повторяются в старых законах и доказывают, что погребальный курган являлся святилищем хозяйства и рода. Но, не смотря на запреты и христианскую религию, многие обычаи дожили до наших дней.

В Сетесдале³ курганы назвались «молитвенный курган». Является ли это памятью о старых временах или это действительно был христианский обычай, неясно, но есть вероятность, что название скрывает старые обычаи, которые не вписывались в новую эпоху. С одной стороны, «жившие там были уверены, что в саду располагались языческие курганы», но, когда они увидели «разрытые молитвенные курганы с садом, раскинувшимся с древних времён и усыпанным камнями», тогда связь с язычеством кажется очевидной.

Но допустимо ли представить себе связь могилы и Хель⁴? Должны ли мёртвые быть привязаны к могиле навсегда, или же у них есть и могила как своего рода врата, и загробный мир?

Насколько можно понять, представление о загробном мире как о месте обитания для всех умерших отнюдь не было общепринятым. У многих семейств рядом с местом захоронения располагался холм, в котором, как они верили, они обитали после смерти. Так было и в Исландии. Это также имело место в Норвегии, и это также является распространённым убеждением среди лопарей.

Эгиль Скаллагримссон⁵, написавший поэму «Утрата сыновей» и хорошо знакомый со скандинавской мифологией, излагает странную смесь идей. Его сын был похоронен на Дигранесе (Мысе Дигри), и об этом он повествовал в своей скорбной песне: «Хель стоит и обитает на Дигранесе», но в то же время он повествует о путешествии своего сына по «дороге радости к высоким небесам». Единого восприятия почивших и мёртвых, следовательно, не было. Но из множества историй о призраках, драконах и расхитителях могил, похоже, восприятие могильного кургана как частного убежища для мёртвых было очень распространённым явлением. Таким образом, нам также становится легче понять страх, который все испытывали от одной только мысли, что можно потревожить мёртвых. Этот сюжет повторяется во всех возможных формах в народных сказках, но изначально он касался покоя могилы и страха навлечь на себя немилость мёртвых. Считалось, что они обитали в могилах. В противном случае местонахождение мёртвых и их бытие настолько тесно связаны, что одно вряд ли можно отделить от другого, и эта взаимосвязь будет более подробно разъяснена в следующем разделе.

Точно так же, как курганы дают нам верную отправную точку в культе поклонения отцам, они также представляют собой отличный продольный срез развития, которое они претерпели в своём восприятии от язычества до окончательного распада древних верований, которые оказались такими живучими. В самых старых имеющихся в нашем распоряжении источниках они называются поэтическим именем «домашние курганы». В песни о Волосатом (Одине) и Торе в уста Тора вложена следующая строфа: «Где ты научился столь суровым насмешкам, каких я никогда раньше не слыхивал?» Волосатый: «У стариков, что живут в домашних курганах». Тор: «Славное имя ты дал погребениям, называя их домашними курганами». Это хорошо согласуется с тем, что мы слышали об их местоположении и назначении. В этой строфе мы также получаем подтверждение назначения этих сооружений и взаимодействия между живыми и мёртвыми. Тор выступает здесь в роли простого крестьянина. В той же песне он поведал, что у него с собой был овсяный хлеб и селёдка.

В следующем примере мы слышим, что курганы называются «языческими курганами» («из языческих курганов» - выражение, которое встречается в документах и договорах, отражающих древнюю власть) и «жертвенными курганами». Но это было уже после смены веры, когда был введён новый обычай погребения, а старые курганы стали называть языческими.

Когда археологи нашего времени приходят исследовать один из таких «языческих курганов», им дают новое имя, и тем самым уходят ещё дальше от первоначального смысла. Первоначальное значение забывается, и они превращаются «курганы туссе». В то же время это показывает, что обычай туссе должен нести в себе древние духовные элементы. Конечно, трудно объяснить основные идеи, касающиеся этого феномена, и все разновидности верований всех времён имели дело с ним лишь недавно, прежде чем перейти к смешению с обычной естественной мифологической выдумкой, но, к счастью, у нас есть определённые мотивы придерживаться его, ибо в его основе находится духовный след, который позволит нам в конечном итоге с большой пользой исследовать богатство народной памяти.

Таким образом, пусть никто не думает, что в этой стране всегда существовал один и тот же обычай погребения или что, когда мы его обнаружим, мы можем сделать шаг назад и отбросить его. То, что мы видим здесь, - это лишь распространение христианства и погребение преимущественно посредством кремации. Это представляет собой совершенно иной, почти противоположный подход с совершенно отличающимися обычаями. И перед этим мы снова подходим к ещё более древнему периоду захоронений охотников и людей каменного века в доисторические времена. Они тоже оставили после себя некоторые воспоминания, которые дают нам небольшое представление об их верованиях и образе мышления. Из тех, кто должен был обитать в кургане, народный обычай создал общий образ в соответствии с тем же законом, когда глаз объединяет перспективу далёкого пейзажа в определённые простые линии. Этот образ известен под названием «курганный хуторянин», с различными вариациями, и, таким образом, он выступает олицетворением курганных мертвецов в языческие времена. Если вы соберёте черты из народных обычаев и сравните их с тем, что мы знаем о погребальном имуществе, погребальных обычаях и обычаях жертвоприношений, черты мёртвых прошлого вырисовываются такими, какими они были в своё время. Картина, безусловно, во многих отношениях нечёткая и неполная, но помимо останков взглядов прошлого, которые представляли собой совершенно иной взгляд на мир, а также распространявшегося с юга христианского влияния, можно утверждать, что восприятие курганного хуторянина и мёртвых, которых он олицетворяет, было отчётливо материалистичным.

Примечания переводчика:

¹ Магнус VI Законодатель (Лагабётер, устар. Лагаботе; др.-сканд. Magnus Lagabøter, буквально - исправитель законов; 1 мая 1238, Тёнсберг - 9 мая 1280, Берген) - король Норвегии с 1263 года по 1280 год. Известен своей законодательной деятельностью: он стремился дать Норвегии общий законник и частично успел это сделать. При нём были изданы первый общенорвежский свод законов (1274) и закон, регулировавший торговлю и отношения в среде горожан (1276).

² Боргартинг - одно из главных народных собраний или мероприятий (лагтинг) средневековой Норвегии. Назван в честь своего центра, города Борг (ныне Сарпсборг).

³ Сетесдаль (норв. Setesdal) - традиционная область в южной Норвегии, целиком лежащая в губернии (фюльке) Эуст-Агдер.

⁴ Хель (др.-сканд. Hel) - в германо-скандинавской мифологии повелительница мира мёртвых (Хельхейма), дочь Локи и великанши Ангрбоды (Вредоносной).

⁵ Эгиль Скаллагримссон (исл. Egill Skallagrímsson - сын Грима Лысого; ок. 910 - ок. 990) - великий исландский скальд, чья жизнь описана в «Саге об Эгиле» (предполагается, что она написана около 1220). Сохранились три больших произведения Эгиля - «Выкуп головы», «Утрата сыновей» и «Песнь об Аринбьёрне», а также фрагменты «Драпы об Адальстейне», двух щитовых драп и 46 отдельных вис.

⁶ Верейде (норв. Vereide) - деревня в коммуне Глоппен (норв. Gloppen), располагающейся в губернии Согн-ог-Фьюране в Норвегии.