БИБЛИОТЕКА
Нелепое смешение
Рецензия на книгу "Речи Варга" Варга Викернеса
Журнал «Ablaze» (№13, 1996 г.), Александр Хайне
Burzum - это не просто название группы, но понятие, одновременно обозначающее всё то проблемное поле, которое сформировалось вокруг солиста Варга Квислинга Ларуссона Викернеса. Хотя в музыкальном плане он стал откровением для многих поклонников, он также вызывает споры из-за иных занятий. Заглянуть глубже и понять причину - значит познакомиться с его особым толкованием вещей. Хорошей возможностью для этого является публикация его мировоззрения, книга «Речи Варга», доступная уже какое-то время в сети Интернет. В дальнейшем Александр Хайне стремился отдать должное произведению и его автору.
Выпустив кота или, скорее, волка из мешка, неудивительно, что книга «Речи Варга» ещё не нашла «настоящего» издателя и вместо этого бродит по виртуальному миру всемирной паутины, поскольку её содержание далеко не так легко усваивается. Знание норвежского языка по-прежнему необходимо для её понимания, но, если, как уже было объявлено, появится немецкое издание, это может вызвать непредсказуемые последствия для друзей и противников вождя Варга - вплоть до того, что на это вряд ли не обратят внимание учреждения, защищающие конституцию. В конце концов, Викернес называет себя норвежским национал-социалистом, что, несомненно, находит подтверждение в этом чтиве. Его бескомпромиссное преувеличение всего германо-скандинавского, его язвительный антисемитизм, его крайняя враждебность ко всему, что на сто процентов не соответствует его взглядам, усиливают образ, который в ходе истерии СМИ о поджогах церквей, сатанизме и связанных с ними убийствах приобрёл мрачную угрожающую туманную форму.
Для многих не менее фанатичных людей гордый норвежец, возможно, таким образом растерял все свои силы и подорвал к себе доверие. Всё, что он скажет далее, будет оцениваться на фоне его провокационной политической позиции и, следовательно, лжи, подстрекательства, презрения к людям и, следовательно, будет иметь отношение только к полиции. Такое отношение очень опасно, потому что оно носит маску праведного (самоуверенного?) негодования, но говорит на языке ненависти. Содержимое взаимозаменяемо, но коварная форма остаётся прежней.
Идеи Викернеса целиком и полностью столь же необоснованны, как и его обвинения, согласно которым (считающимся им доказанными) «сатанинский» иудаизм несёт ответственность за всё в мире или, по крайней мере, в Норвегии. Таким образом, на спорные тезисы, являющиеся зёрнами, отделёнными от плевел, следует обратить более пристальное внимание. Не в последнюю очередь для того, чтобы избежать порочного круга стимулов и реакций, который часто приводит к осмысленным дискуссиям о недавнем прошлом Центральной Европы в западном мире, но особенно в Германии и Австрии.
Тем не менее, Викернес также не утверждает, что разработал политическую программу, которая могла бы быть реализована немедленно. Возможно, отчасти это объясняется тем, что он, должно быть, предвидел запрет на общение, наложенный на него вскоре в государственной тюрьме Бергена – что, судя по содержанию его размышлений, тоже не могло быть трудным – и, следовательно, ему пришлось действовать с определённой поспешностью в её составлении. С другой стороны, создаётся впечатление, что его изменчивые настроения так сильно и так непосредственно повлияли на его творчество, что многие главы не поддаются систематизации (как это было бы необходимо для политического манифеста).
Противоречивость медиа-персонажа графа Гришнака в роли Варга Викернеса продолжается в творчестве последнего. Каждая из 83 глав представляет собой единое целое, являясь самостоятельным сочинением. Это означает, что фактически книгу можно начинать и заканчивать в любом месте, не пропуская важные для понимания части. Сюжетные блоки так или иначе постоянно повторяются, освещаясь с разных точек зрения и, кажется, они были написаны в самых разных тонах. Иногда они содержат всего несколько строк, иногда несколько страниц, время от времени подкреплённые иллюстрациями.
Повествование также охватывает широкий спектр литературы: от толкований скандинавских преданий, социально-политического «анализа» и ненавистнических оскорблений до строк, похожих на притчи. В последних Викернес раскрывает ту литературную силу, которая делает тексты Burzum столь уникальными и доступными для понимания. Доступными потому, что в своей глубокой простоте они раскрывают Варга, отличного от антисемитского убийцы и поджигателя. Эти тексты всегда были компромиссом между пламенными приверженцами Burzum и теми, чьё наслаждение музыкой было омрачено непримиримыми взглядами человека, стоящего за проектом. Потому что здесь возможно прямое понимание, такое, которое величественно возвышается над земными мнениями, установками и нуждами и обращается непосредственно к людям, которые, независимо от своих убеждений, поддаются этой поэзии. В качестве ярких примеров этих отрывков, резко прерывающих другие тирады, можно привести упоминания в главах 45, названной в честь одноимённого инструментала Burzum «Tomhet» («Пустота»), или 75 «Гордость».
Однако Варг Викернес утверждает, что эта доступность, выходящая за рамки аналитического и рефлексивного понимания, применима и к другой области, а именно к «изначальному пониманию» расовыми норвежцами собственных преданий, из которых, по мнению Викернеса, вытекает само решение всех проблем, помимо того, что это отношение уже использовалось ариософскими кругами до узурпации Третьим Рейхом и, конечно же, им самим, она проблематична в том смысле, что с самого начала исключает всякое противоречие. Критикуя, я всего лишь показываю, что я не нордический человек, и если я всё ещё называю белокурые волосы и голубые глаза своей собственностью, то именно как человек с промытыми мозгами. В последнем пункте, а именно в отношении внешних особенностей расового единства, книга «Речи Варга» становится (как и следовало ожидать!) совершенно запутанным и, да, почти забавно гротескным произведением. Что касается содержания, то, конечно, вам предлагается старое знакомое чтиво из неисчерпаемого фонда Третьего Рейха, что дополняется схемой о наследовании голубых глаз! Только они, как известно, являют «чистого арийца» вкупе с ярко-русой шевелюрой...! Наверное, к этому, при всей абсурдности, нет необходимости что-то ещё добавлять.
Однако возникает вопрос, что могло заставить Варга Викернеса покрасить волосы в чёрный цвет на определённом этапе своей жизни (о чём свидетельствуют многочисленные фотографии)? Но разве это не тренд?! Нет, упаси Вотан, конечно, он сделал это только для того, чтобы подчеркнуть свою белую кожу!! Вообще, даже для него, что симптоматично, преодоление прошлого не кажется лёгким. По словам его тёзки, он также защищает свои мотивы, как волк. Многие объяснения приходится принимать за неимением более точных сведений, но многие из них, по-видимому, связаны с (светлыми) волосами и совсем неубедительны. Таким образом, непрерывная канонада ругательств (например, глава 19 «Овцы в волчьей шкуре») против так называемых «сатанистов» во многих отношениях оправдана по многим пунктам («тенденция», «важно», всего по двум ключевым словам), однако сами по себе они вряд ли уместны. Не в последнюю очередь потому, что объяснение собственных мотивов, враждебных сатанизму, происходит на фоне таких произведений, как «Dominus Sathanas» (Владыка Сатана) или текст «Quintessence» (Сущность) к одноимённой песне Darkthrone (вспоминаются строки: «...лишь один-единственный источник света указывает мне путь, и это Око Сатаны…»), и имеет довольно много пробелов. В любом случае, заслуживает прочтения его объяснение относительно ношения кольчуги, в которой он изображён на некоторых фотографиях, которое очевидно основано лишь на магико-мифологических знаниях (глава 29, «Забытое знание»).
Конечно, с этим прошлым связано и описание убийства Эйстейна Ошета с точки зрения Викернеса, чему посвящена глава 27 с намеренно провокационным немецким названием «Борьба не на жизнь, а на смерть». Я написал «убийство», потому что, с точки зрения Викернеса, это было актом самообороны. Как бы вы ни оценивали, на чью сторону вы бы встали – если вообще смогли бы сделать выбор, – несомненно, что последовавший цирк в СМИ и на суде не внёс большого вклада в установление истины. Теперь у бульварной прессы, наконец, появился виновный, козёл отпущения за все христианские страхи, которые были вызваны поджогами церквей, и норвежская правовая система вновь смогла назначить образцовое «устрашающее» наказание. При описании таких и подобных им случаев применения (государственной) власти в отношении его личности, конечно, присутствует определённая эмоциональность нынешнего заключённого, которую, к сожалению, заглушают существующие, понятные подходы к критике в гневных нападках на «иудео-христианскую диктатуру» в Норвегии.
Антисемитизм Викернеса, который можно назвать почти классическим, основан на совершенно ложном понимании того, что всё христианское происходит из иудаизма (ведь основатель христианства сам был евреем), но в результате чрезмерного и часто не совсем правильного употребления превращается в пустую, уродливую фразу неопределённого недовольства. Таким образом, автор колеблется между интроспективными идеями совершенствования человеческого единства, видениями неоязыческого общественного строя в Норвегии и кампаниями против демонизированного иудаизма (включая, конечно, христианство). Эти экстремальные колебания, или колебания, чтобы оставаться в кадре, делают текст проблематичным, поскольку они могут быть определены не только с точки зрения содержания, но и формально.
Таким образом, причудливые трактаты о связи между иудейскими звёздами и «числом дьявола» 666 появляются рядом с понятными предложениями сделать жизнь более честной и, следовательно, более достойной для себя и своих близких, чем он считает возможным в современном обществе. Невероятные толкования истории, а также искажения, такие как его представление немецкой оккупации Норвегии как дружественного сосуществования и последующего вторжения союзников как спланированного геноцида (абсурдность которого остаётся, несмотря на сообщения союзных держав, которые сегодня уже более критически читаются), соседствуют с призывами к целомудрию и выведению мужчин, которые могли исходить из уст тех, кто осуждал его и к кого он искренне называет «иудео-христианскими недочеловеками».
При этом Викернесу не стоило, с одной стороны, ретроспективно представлять себя рупором пропаганды Вермахта, с другой стороны, быть более папским, чем Папа Римский, то есть выглядеть более консервативным, чем самые консервативные силы в Норвегии. Его реформаторские идеи могут существовать, если и существуют, то без таких выходок или, что ещё лучше, как раз без них. Причина такого поведения проста и понятна – это потребность в провокации, которая, как можно судить по отклику, вполне нашла своё удовлетворение - по крайней мере, частично.
Варг Викернес и сам использует образ качающегося маятника (в главе 44, кстати, одной из самых длинных в книге). В ней он поддаётся одному из своих крайне редких рефлексивных моментов (конечно, лишь до некоторой степени), признавая необходимость силы христианства, поскольку она определяет раскачивание маятника в противоположную сторону, то есть в данном случае в сторону силы язычества. Отсюда также следует необходимость различия между людьми, чтобы провести различие между демократией вообще и Марксом в частности.
Однако, чтобы осознать, вероятно, почти болезненную по стандартам Викернеса дифференциацию, здесь не следует упускать из виду вывод о том, что конец будущего может быть осмыслен только с помощью «расовой гигиены» сообщества. И, конечно же, благодаря вере в Одина, асов и ванов или выполнению оккультных древнегерманских обрядов, таких как сейд, целительный женский танец валькирий...
Основатель Норвежского языческого фронта видит несколько странную аналогию в техно и хаус-музыке, призванной стать альтернативой чисто белого арийца нечистому хип-хопу. Это объясняет его неудачные недавние музыкальные попытки ("Hliðskjálf"), но не то, как он приходит к судьбоносной идее, что на техно-сцене существуют подходы, придающие смысл жизни, лишь потому, что на ней существует «танцевальный» императив. В музыкальном вопросе также следует отметить то противоречие, которое красной нитью проходит через всю книгу «Речи Варга», потому что, помимо техно, Викернес признаёт корни белых людей только в классической музыке.
Так можно ли сказать, как обычно выражается Самот из Emperor, что Burzum есть ложь? Как и во многих других случаях того времени, ответ остаётся неясным и размытым. По крайней мере, происхождение названия проекта и псевдонима графа, которые возникли в результате сопоставления вымышленной конструкции «Властелина колец» Толкина со скандинавской мифологией (глава 44, «Происхождение названия»), становится яснее, если это противоречит также заявленному самим Викернесом пренебрежению христианскими текстами, относящимися к германским обычаям. В конце концов, Толкин не был язычником. Как может кто-то, кто не обязательно является последним, и кто с удивлением качает головой в свете миссионерского рвения автора – кстати, не отличающегося от миссионерского рвения ранних христианских миссионеров, - ныне относиться к этому произведению? Возможно ли вообще достичь состояния удовлетворённости?
Радикальность сделанных заявлений, естественно, обусловила разделение аудитории, точно так же, как события 1993 года привели к поляризации сцены Чёрного Металла. Хотя маловероятно, что в обоих случаях эти два лагеря не будут пересекаться друг с другом. Тем немногим, кто, несмотря на всю истерию и угрозы «Друзей Гришнака» и «Друзей Евронимуса», не позволил увлечь себя ни одной стороной, рекомендуется не книга, а её прочтение. Если даже мрачные предчувствия и опасения подтвердятся и взгляды, высказанные в книге, окажутся для читателя совершенно неприемлемыми, то, как это ни парадоксально, получится более обоснованный, если не более человечный образ Варга Викернеса, убийцы и поджигателя, ариомана и музыканта, язычника и… норвежца.
Выпустив кота или, скорее, волка из мешка, неудивительно, что книга «Речи Варга» ещё не нашла «настоящего» издателя и вместо этого бродит по виртуальному миру всемирной паутины, поскольку её содержание далеко не так легко усваивается. Знание норвежского языка по-прежнему необходимо для её понимания, но, если, как уже было объявлено, появится немецкое издание, это может вызвать непредсказуемые последствия для друзей и противников вождя Варга - вплоть до того, что на это вряд ли не обратят внимание учреждения, защищающие конституцию. В конце концов, Викернес называет себя норвежским национал-социалистом, что, несомненно, находит подтверждение в этом чтиве. Его бескомпромиссное преувеличение всего германо-скандинавского, его язвительный антисемитизм, его крайняя враждебность ко всему, что на сто процентов не соответствует его взглядам, усиливают образ, который в ходе истерии СМИ о поджогах церквей, сатанизме и связанных с ними убийствах приобрёл мрачную угрожающую туманную форму.
Для многих не менее фанатичных людей гордый норвежец, возможно, таким образом растерял все свои силы и подорвал к себе доверие. Всё, что он скажет далее, будет оцениваться на фоне его провокационной политической позиции и, следовательно, лжи, подстрекательства, презрения к людям и, следовательно, будет иметь отношение только к полиции. Такое отношение очень опасно, потому что оно носит маску праведного (самоуверенного?) негодования, но говорит на языке ненависти. Содержимое взаимозаменяемо, но коварная форма остаётся прежней.
Идеи Викернеса целиком и полностью столь же необоснованны, как и его обвинения, согласно которым (считающимся им доказанными) «сатанинский» иудаизм несёт ответственность за всё в мире или, по крайней мере, в Норвегии. Таким образом, на спорные тезисы, являющиеся зёрнами, отделёнными от плевел, следует обратить более пристальное внимание. Не в последнюю очередь для того, чтобы избежать порочного круга стимулов и реакций, который часто приводит к осмысленным дискуссиям о недавнем прошлом Центральной Европы в западном мире, но особенно в Германии и Австрии.
Тем не менее, Викернес также не утверждает, что разработал политическую программу, которая могла бы быть реализована немедленно. Возможно, отчасти это объясняется тем, что он, должно быть, предвидел запрет на общение, наложенный на него вскоре в государственной тюрьме Бергена – что, судя по содержанию его размышлений, тоже не могло быть трудным – и, следовательно, ему пришлось действовать с определённой поспешностью в её составлении. С другой стороны, создаётся впечатление, что его изменчивые настроения так сильно и так непосредственно повлияли на его творчество, что многие главы не поддаются систематизации (как это было бы необходимо для политического манифеста).
Противоречивость медиа-персонажа графа Гришнака в роли Варга Викернеса продолжается в творчестве последнего. Каждая из 83 глав представляет собой единое целое, являясь самостоятельным сочинением. Это означает, что фактически книгу можно начинать и заканчивать в любом месте, не пропуская важные для понимания части. Сюжетные блоки так или иначе постоянно повторяются, освещаясь с разных точек зрения и, кажется, они были написаны в самых разных тонах. Иногда они содержат всего несколько строк, иногда несколько страниц, время от времени подкреплённые иллюстрациями.
Повествование также охватывает широкий спектр литературы: от толкований скандинавских преданий, социально-политического «анализа» и ненавистнических оскорблений до строк, похожих на притчи. В последних Викернес раскрывает ту литературную силу, которая делает тексты Burzum столь уникальными и доступными для понимания. Доступными потому, что в своей глубокой простоте они раскрывают Варга, отличного от антисемитского убийцы и поджигателя. Эти тексты всегда были компромиссом между пламенными приверженцами Burzum и теми, чьё наслаждение музыкой было омрачено непримиримыми взглядами человека, стоящего за проектом. Потому что здесь возможно прямое понимание, такое, которое величественно возвышается над земными мнениями, установками и нуждами и обращается непосредственно к людям, которые, независимо от своих убеждений, поддаются этой поэзии. В качестве ярких примеров этих отрывков, резко прерывающих другие тирады, можно привести упоминания в главах 45, названной в честь одноимённого инструментала Burzum «Tomhet» («Пустота»), или 75 «Гордость».
Однако Варг Викернес утверждает, что эта доступность, выходящая за рамки аналитического и рефлексивного понимания, применима и к другой области, а именно к «изначальному пониманию» расовыми норвежцами собственных преданий, из которых, по мнению Викернеса, вытекает само решение всех проблем, помимо того, что это отношение уже использовалось ариософскими кругами до узурпации Третьим Рейхом и, конечно же, им самим, она проблематична в том смысле, что с самого начала исключает всякое противоречие. Критикуя, я всего лишь показываю, что я не нордический человек, и если я всё ещё называю белокурые волосы и голубые глаза своей собственностью, то именно как человек с промытыми мозгами. В последнем пункте, а именно в отношении внешних особенностей расового единства, книга «Речи Варга» становится (как и следовало ожидать!) совершенно запутанным и, да, почти забавно гротескным произведением. Что касается содержания, то, конечно, вам предлагается старое знакомое чтиво из неисчерпаемого фонда Третьего Рейха, что дополняется схемой о наследовании голубых глаз! Только они, как известно, являют «чистого арийца» вкупе с ярко-русой шевелюрой...! Наверное, к этому, при всей абсурдности, нет необходимости что-то ещё добавлять.
Однако возникает вопрос, что могло заставить Варга Викернеса покрасить волосы в чёрный цвет на определённом этапе своей жизни (о чём свидетельствуют многочисленные фотографии)? Но разве это не тренд?! Нет, упаси Вотан, конечно, он сделал это только для того, чтобы подчеркнуть свою белую кожу!! Вообще, даже для него, что симптоматично, преодоление прошлого не кажется лёгким. По словам его тёзки, он также защищает свои мотивы, как волк. Многие объяснения приходится принимать за неимением более точных сведений, но многие из них, по-видимому, связаны с (светлыми) волосами и совсем неубедительны. Таким образом, непрерывная канонада ругательств (например, глава 19 «Овцы в волчьей шкуре») против так называемых «сатанистов» во многих отношениях оправдана по многим пунктам («тенденция», «важно», всего по двум ключевым словам), однако сами по себе они вряд ли уместны. Не в последнюю очередь потому, что объяснение собственных мотивов, враждебных сатанизму, происходит на фоне таких произведений, как «Dominus Sathanas» (Владыка Сатана) или текст «Quintessence» (Сущность) к одноимённой песне Darkthrone (вспоминаются строки: «...лишь один-единственный источник света указывает мне путь, и это Око Сатаны…»), и имеет довольно много пробелов. В любом случае, заслуживает прочтения его объяснение относительно ношения кольчуги, в которой он изображён на некоторых фотографиях, которое очевидно основано лишь на магико-мифологических знаниях (глава 29, «Забытое знание»).
Конечно, с этим прошлым связано и описание убийства Эйстейна Ошета с точки зрения Викернеса, чему посвящена глава 27 с намеренно провокационным немецким названием «Борьба не на жизнь, а на смерть». Я написал «убийство», потому что, с точки зрения Викернеса, это было актом самообороны. Как бы вы ни оценивали, на чью сторону вы бы встали – если вообще смогли бы сделать выбор, – несомненно, что последовавший цирк в СМИ и на суде не внёс большого вклада в установление истины. Теперь у бульварной прессы, наконец, появился виновный, козёл отпущения за все христианские страхи, которые были вызваны поджогами церквей, и норвежская правовая система вновь смогла назначить образцовое «устрашающее» наказание. При описании таких и подобных им случаев применения (государственной) власти в отношении его личности, конечно, присутствует определённая эмоциональность нынешнего заключённого, которую, к сожалению, заглушают существующие, понятные подходы к критике в гневных нападках на «иудео-христианскую диктатуру» в Норвегии.
Антисемитизм Викернеса, который можно назвать почти классическим, основан на совершенно ложном понимании того, что всё христианское происходит из иудаизма (ведь основатель христианства сам был евреем), но в результате чрезмерного и часто не совсем правильного употребления превращается в пустую, уродливую фразу неопределённого недовольства. Таким образом, автор колеблется между интроспективными идеями совершенствования человеческого единства, видениями неоязыческого общественного строя в Норвегии и кампаниями против демонизированного иудаизма (включая, конечно, христианство). Эти экстремальные колебания, или колебания, чтобы оставаться в кадре, делают текст проблематичным, поскольку они могут быть определены не только с точки зрения содержания, но и формально.
Таким образом, причудливые трактаты о связи между иудейскими звёздами и «числом дьявола» 666 появляются рядом с понятными предложениями сделать жизнь более честной и, следовательно, более достойной для себя и своих близких, чем он считает возможным в современном обществе. Невероятные толкования истории, а также искажения, такие как его представление немецкой оккупации Норвегии как дружественного сосуществования и последующего вторжения союзников как спланированного геноцида (абсурдность которого остаётся, несмотря на сообщения союзных держав, которые сегодня уже более критически читаются), соседствуют с призывами к целомудрию и выведению мужчин, которые могли исходить из уст тех, кто осуждал его и к кого он искренне называет «иудео-христианскими недочеловеками».
При этом Викернесу не стоило, с одной стороны, ретроспективно представлять себя рупором пропаганды Вермахта, с другой стороны, быть более папским, чем Папа Римский, то есть выглядеть более консервативным, чем самые консервативные силы в Норвегии. Его реформаторские идеи могут существовать, если и существуют, то без таких выходок или, что ещё лучше, как раз без них. Причина такого поведения проста и понятна – это потребность в провокации, которая, как можно судить по отклику, вполне нашла своё удовлетворение - по крайней мере, частично.
Варг Викернес и сам использует образ качающегося маятника (в главе 44, кстати, одной из самых длинных в книге). В ней он поддаётся одному из своих крайне редких рефлексивных моментов (конечно, лишь до некоторой степени), признавая необходимость силы христианства, поскольку она определяет раскачивание маятника в противоположную сторону, то есть в данном случае в сторону силы язычества. Отсюда также следует необходимость различия между людьми, чтобы провести различие между демократией вообще и Марксом в частности.
Однако, чтобы осознать, вероятно, почти болезненную по стандартам Викернеса дифференциацию, здесь не следует упускать из виду вывод о том, что конец будущего может быть осмыслен только с помощью «расовой гигиены» сообщества. И, конечно же, благодаря вере в Одина, асов и ванов или выполнению оккультных древнегерманских обрядов, таких как сейд, целительный женский танец валькирий...
Основатель Норвежского языческого фронта видит несколько странную аналогию в техно и хаус-музыке, призванной стать альтернативой чисто белого арийца нечистому хип-хопу. Это объясняет его неудачные недавние музыкальные попытки ("Hliðskjálf"), но не то, как он приходит к судьбоносной идее, что на техно-сцене существуют подходы, придающие смысл жизни, лишь потому, что на ней существует «танцевальный» императив. В музыкальном вопросе также следует отметить то противоречие, которое красной нитью проходит через всю книгу «Речи Варга», потому что, помимо техно, Викернес признаёт корни белых людей только в классической музыке.
Так можно ли сказать, как обычно выражается Самот из Emperor, что Burzum есть ложь? Как и во многих других случаях того времени, ответ остаётся неясным и размытым. По крайней мере, происхождение названия проекта и псевдонима графа, которые возникли в результате сопоставления вымышленной конструкции «Властелина колец» Толкина со скандинавской мифологией (глава 44, «Происхождение названия»), становится яснее, если это противоречит также заявленному самим Викернесом пренебрежению христианскими текстами, относящимися к германским обычаям. В конце концов, Толкин не был язычником. Как может кто-то, кто не обязательно является последним, и кто с удивлением качает головой в свете миссионерского рвения автора – кстати, не отличающегося от миссионерского рвения ранних христианских миссионеров, - ныне относиться к этому произведению? Возможно ли вообще достичь состояния удовлетворённости?
Радикальность сделанных заявлений, естественно, обусловила разделение аудитории, точно так же, как события 1993 года привели к поляризации сцены Чёрного Металла. Хотя маловероятно, что в обоих случаях эти два лагеря не будут пересекаться друг с другом. Тем немногим, кто, несмотря на всю истерию и угрозы «Друзей Гришнака» и «Друзей Евронимуса», не позволил увлечь себя ни одной стороной, рекомендуется не книга, а её прочтение. Если даже мрачные предчувствия и опасения подтвердятся и взгляды, высказанные в книге, окажутся для читателя совершенно неприемлемыми, то, как это ни парадоксально, получится более обоснованный, если не более человечный образ Варга Викернеса, убийцы и поджигателя, ариомана и музыканта, язычника и… норвежца.
Автор: Александр Хайне (© 1996 Журнал «Ablaze», Германия)
Верхняя одежда Burzum (Россия)